[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ] Санкт-Петербургские Ведомости No 203(1628), 21 октября 1997

"Мы говорим _ Лицей, подразумеваем _ Пушкин..."
Вот и снова повторяем мы вслед за поэтом: "Октябрь уж наступил, уж роща отряхает последние листы с нагих своих ветвей..." Повторяем, помня при этом, что есть в этом осеннем месяце совершенно особая дата: 19 октября, день Лицея. Бесполезно напоминать, что это _ "по старому стилю", а по-настоящему, астрономически точно, это теперь должно быть начало ноября. Никуда не денешься: именно 19 октября освящено пером Пушкина, стало названием нескольких его стихотворений. Именно 19 октября _ пусть и "по новому стилю" _ празднуется в Царском Селе лицейская годовщина, вручаются "царскосельские" премии. Кстати, в этом году лауреатами стали поэт Евгений Рейн, актеры Михаил Козаков и Лия Ахеджакова, художник Олег Целков, исполнители песен Татьяна и Сергей Никитины и известный меценат барон Эдуард фон Фальцфейн из Лихтенштейна.

"Мы говорим _ лицей, подразумеваем _ Пушкин..." Ну а что же было с Лицеем после Пушкина?

Передо мной _ только что вышедшая небольшая книга Сергея Некрасова, директора Всероссийского музей А. С. Пушкина, "Лицей после Лицея". "В июне 1817 года Император Александр I в Большом зале Лицея вручил свидетельства о его окончании лицеистам первого выпуска, _ напоминает автор. _ Ровно сто лет спустя в 1917 году вручение свидетельств об окончании Лицея состоялось в последний раз." Вот так. Сто лет после Пушкина. Начиная с 1843 года, по указанию Николая I _ на новом месте, на Каменноостровском проспекте в Петербурге, под новым названием _ Императорского Александровского Лицея.

Это совсем рядом с моим домом. Сворачиваю на проспект с Малой Посадской и направляюсь в сторону площади Льва Толстого, вспоминая по пути семейные предания. Недаром некоторые имена, упоминаемые в книжке С. Некрасова, знакомы с детства: когда-то в Александровском лицее много лет преподавал мой дед. Тут есть свой сюжет: заканчивая историкофилологический факультет университета, он написал дипломное (или иначе это называлось тогда?) сочинение о французской революции, показавшееся начальству отчасти крамольным. Результатом был запрет служить по Министерству народного просвещения. А в Лицее, этому министерству не подчиненном, принадлежавшем "ведомству Императрицы Марии" и ставившем своей целью "образование юношества, особенно предназначенного к важным частям службы государственной", было, оказывается, можно. Избытком логики российская действительность никогда не страдала. В данном случае _ к счастью.

Здесь, в жилом доме для преподавателей, где ныне "Северо-Западное региональное отделение Всероссийского ядерного общества" (есть и такое) родилась моя мать. Здесь, на Каменноостровском, у лицейской ограды, дед и умер от разрыва сердца в 1927 году _ бывший действительный статский советник, а к тому времени _ советский служащий, технический секретарь начальника Мурманской железной дороги. Секретарями тогда работали не только надменные барышни...

Вот и знакомое желтое здание в глубине сквера. Небольшой флигелек справа назывался в рассказах старших "маленьким лицеем", там были приготовительные классы, а в семнадцатом доучивались последние выпускники.

В сквере _ бюст Ленина. Нет, я совсем не сторонник сокрушения памятников, этой безнадежной и всегда бесславной войны с собственной историей. Но уж здесь-то определенно должен был бы стоять Пушкин. Ибо культ Пушкина сохранился в Лицее и на новом месте. Дух Пушкина буквально витал под сводами, "от Пушкина" велось и своеобразное собственное лицейское летосчисление, так называемые "курсы", обозначавшиеся римскими цифрами. Это было понятие, примерно соответствующее нынешнему "поток" или "выпуск". Первый выпуск _ пушкинский. От него и отсчет.

И, конечно, не случайно именно здесь, в стенах Лицея, возник первый в стране Пушкинский музей. И отсюда же исходила инициатива сооружения опекушинского памятника поэту на Тверском бульваре в Москве и памятника Пушкину-лицеисту работы Р. Баха в Царском Селе. Это здесь стараниями юного великого князя Олега Константиновича (вскоре погибшего на первой мировой) был выпущен первый том первого факсимильного издания пушкинских рукописей. Великий князь Олег был лицеистом LXIX курса.

1917 год не случайно стал для Лицея последним. Его статус привилегированного, сословного учебного заведения плохо вписывался в ситуацию не только послеоктябрьской, но и _ еще ранее _ послефевральской России. Безуспешной оказалась и попытка сохранить Лицей путем преобразования его в некую образцовую "гимназию имени А. С. Пушкина". К счастью, удалось спасти коллекции первого Пушкинского музея, вовремя передав их в Пушкинский Дом. Чудом не погибло и уже в шестидесятые годы водворилось под царскосельские своды лицейское книжное собрание. В свое время его отправили почему-то на Урал, для формирования некой Всеуральской библиотеки.

Ну а какова же судьба лицеистов?

В 1925 году, сообщает книга "Лицей после Лицея", в Ленинграде разразилось некое "лицейское дело": было, оказывается, и такое, наряду с "таганцевским", "шахтинским", позднее _ "ленинградским" и многими другими. Правда, большинства лицеистов в то время уже не было в России.

Судьба разметала их по свету: Франция, Америка, Германия, Югославия, Китай, даже Бельгийское Конго (в книге приводятся точные данные: где и сколько). Там, за границей, ревниво оберегали особый лицейский дух, устраивали товарищеские трапезы. Сохранился пригласительный билет: "В день Лицейского праздника, в среду 19 октября _ 1 ноября 1950 года, в Александро-Невском храме на rue Daru, в 12 часов будет отслужен молебен. После богослужения, в ресторане "La Biere", 9 avenue des Temes, состоится Лицейский завтрак. Цена завтрака, включая вино и чаевые, 400 франков. Рюмка водки дополнительно 10 франков...". И, конечно, были стихи. Обязательные стихи на 19 октября, составляющие ныне значительную часть книжки Некрасова. Странно, за сто лет, судя по всему, _ ни одного не то чтобы значительного, но даже сколько-нибудь заметного поэтического дарования. Все словно бы исчерпалось в пушкинскую пору, когда были не только Пушкин, но и Дельвиг, и Кюхельбекер, и Деларю, да и тот же Илличевский, у которого юный гений играючи перехватил пальму поэтического первенства, был вовсе не бездарен. Однако стихи их далеких лицейских преемников, не обладая чисто поэтическими достоинствами, сохраняют для нас ценность человеческого документа: Для нас сегодня день отрады, Сегодня праздник наш родной, И наш Лицей мы вспомнить рады С его бессмертной стариной, _ писал в 1938 князь М. А. Гагарин, лицеист LVIII курса.

Лицей для нас по-прежнему святыня, И дорога нам память о былом; Не тайными советниками ныне Сидим мы здесь за праздничным столом: Изгнанники, лишенные отчизны, Томимые безвыходной тоской, Справляя здесь завещанную тризну, Вздыхаем мы и пьем за упокой, _ откликался О. Клемм (LXX курс) на годовщину 1955 года.

Лицей _ это, в капле, былая Россия...

Лицей, наша юность и счастье, _ прощай! _ подводил итоги в шестьдесят первом В. Ильяшенко (LXIV курс).

В Царскосельском лицее сегодня, как известно, музей. А громадное здание на Каменноостровском сменило за прошедшие десятилетия много хозяев. Были там казарма, госпиталь, различные административные учреждения, школа, ПТУ. А сегодня _ читаю на вывеске _ опять лицей. И даже снова Александровский. Только не императорский, а "профессиональный".

Спрашиваю: кого здесь готовят? Оказывается, юридических работников среднего звена, секретарей-машинисток, начинают готовить менеджеров.

Текст на одной из сторон исхлестанного непогодами фанерного трехгранника в сквере напоминает о родовой связи нынешнего учебного заведения с Пушкинским Лицеем. Интересно: чувствуют ли себя хоть немножечко "лицеистами" его нынешние воспитанники?

Илья ФОНЯКОВ