[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ] Санкт-Петербургские Ведомости No 01(1675), 5 января 1998

Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону
Нет ничего удивительного в том, что каждый человек глядит на мир через призму своего жизненного опыта и тех условий, в которых он живет. В этом плане понятно, почему так разнятся оценки происходящего в России у тех, кто читает мифические лекции за миллиарды рублей и смотрит на жизнь через стекло бронированного лимузина, и тех, кто под дождем не может дождаться рейсового автобуса, чтобы отметиться на бирже труда.

Я ученый, социолог. И размышляю о том, что происходит в России и с Россией, исходя из своего профессионального опыта. Что сегодня беспокоит больше всего? Внешнеполитические просчеты, приведшие чужих солдат так близко к нашим границам, как они не были с июня 1941? Да.

Оставление за границами сегодняшней России один на один со своими проблемами без помощи и защиты сотен и сотен тысяч людей, которые говорят на русском языке и думают по-русски? Да. Кризис в Вооруженных силах, где стреляются бесквартирные лейтенанты, дедовщина убивает наших сыновей, боевые корабли годами не выходят в море из-за недостатка средств, а генералы и адмиралы строят себе дачи-дворцы? Тоже да. Этот печальный список можно продолжать и продолжать.

Но, с другой стороны, найдутся оптимисты, которые, резонно возражая, приведут множество положительных примеров из нашего сегодня.

Здесь и существенное замедление темпов инфляции, и относительная стабильность цен, и насыщенность рынка в противовес дефициту и карточкам. Добавят они и то, что не судят за политические убеждения, в центре и на местах работает механизм выборов, имеют место многие признаки гражданского мира. И они будут по-своему правы.

Как же получается? Если правы и те и другие, значит, существуют две правды. А разве могут одновременно жить две исключающие друг друга правды о России? Рискну повторить то, что неоднократно говорили в разных словах о своей Родине ее зачастую непонятые сыновья _ от Александра Радищева и Петра Чаадаева до Андрея Сахарова и Александра Зиновьева. На нашей земле такое возможно. Здесь уживаются утонченное эстетство с самыми варварскими формами глумления над человеком, высочайшие взлеты духа, сострадание и прощение с массовыми психозами вокруг Кашпировского и Чумака. Это не Европа, но и не Азия. Это особый внутренне противоречивый духовный материк, смешавший в себе дрожжи европейского просвещения и хмель азиатской вольницы. Недаром две головы византийского орла на нашем гербе смотрят на Восток и на Запад. Наверное, каждая из них видит свою правду.

Что же следует из этих рассуждений? Что Россия катится по своей неизбежной колее, в которой можно заметить определенные закономерности? И закономерности эти заключаются в том, что существуют некоторые циклы исторического развития нашего общества и государства. Сначала этап застоя, затем смута, потом появляется Некто, "поднимающий Россию на дыбы" с лозунгом "догнать и перегнать", затем реакция, и цикл повторяется вновь.

Если следовать логике подобных рассуждений, то, действительно, беспокоиться за Отечество нечего. Все развивается закономерно. И остается лишь определить, к какому этапу традиционной российской цикличности отнести время, в котором мы живем. Наши "либералы" сочтут его революционным временем коренных трансформаций. Тогда в их логике действующий президент заслуживает места в ряду таких реформаторов, как Петр I, Александр II и Владимир Ленин. "Консерваторы же российского розлива" предпочтут говорить о сегодняшнем периоде как о времени смуты. В этом случае приходит на память ряд совсем других исторических личностей типа Бориса Годунова, Григория Отрепьева и Александра Керенского.

Но такая логика ошибочна. Она исходит из пусть подсознательного, но преувеличения роли устойчивого, несменяемого, может быть, византийского, в нашем евразийстве. Действительно, великие восточные культуры традиционно обладали способностью растворять в себе западные новации, черпая из них то, что им нужно, но не теряя своей самобытности. Однако сравнивать в этом плане Россию с Китаем или Японией вряд ли уместно.

Поэтому не стоит надеяться на то, что наша евразийская сущность рано или поздно "переварит" сегодняшних реформаторов, взяв от них лишь полезное. Мир изменился. Век XX превратил его в "глобальную деревню".

Сократились пространства и уплотнилось время. Информационные технологии опутали Землю нитями компьютерных сетей, а технологии финансовые _ цепями займов, кредитов и долговых обязательств. Стала возможной контрабанда не только наркотиков и ядовитых отходов, но и культурных "ценностей", и даже элементов образа жизни. Переоценивать устойчивость нашего духовного генотипа и считать, что тысячелетняя Россия естественным образом без духовного сосредоточения преодолеет сегодняшний кризис, нельзя.

В то же время трудно согласиться с точкой зрения, разделяемой многими в оппозиции, что главное сейчас _ сменить людей, находящихся у власти, на патриотическую команду, и уж она-то выведет страну на путь возрождения. Патриотизм _ это очень важно и хорошо. Но его одного явно недостаточно для лечения наших недугов. Только этим горючим не обеспечить цивилизационного прорыва для России. А нужен именно ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПРОРЫВ. Альтернативой ему может стать цивилизационное отставание, ликвидировать которое придется не одному поколению.

Когда я употребляю термин "отставание", то не имею в виду отставание от Запада или от Японии, Китая, азиатских "тигров". "Догнать и перегнать Америку" _ это примитивное понимание цели развития. Не менее примитивно, кстати говоря, трогательное стремление во что бы то ни стало попасть в пресловутую "восьмерку". Отстаем мы сейчас прежде всего от самих себя. От тех, кем имеем все основания, право и возможности быть.

Цивилизационный прорыв для нации, для государства связан с коренной трансформацией ряда базовых основ жизнедеятельности, преобразованием элементов культуры. Этот прорыв всегда есть замена старого новым, но никогда _ тотальное разрушение старого. Еще одно свойство цивилизационного прорыва _ естественность его природы. Его результат _ новое качество развития. Но это новое, выросшее в недрах старого. Цивилизационный прорыв _ это всегда прорыв в общественном сознании и сознании отдельного человека. И он осуществляется на собственной базе культуры общества и культуры одного человека.

И если это понимать, становится видна ошибка, которую делают силы, стоящие сегодня у власти. Они тоже хотят цивилизационного прорыва для России. Но в их понимании этот прорыв означает форсированное приобщение к ценностям современной западной цивилизации. Но это только в математике не меняется сумма от перестановки мест слагаемых. А в политике и идеологии меняется, да еще как. Так в чем же их основная ошибка? В отказе признать за Россией право являться цивилизацией. Недаром в лексиконе либеральных политиков мы очень часто слышим обороты типа: "Россия должна стать цивилизованным государством..." Цивилизация для них _ это Запад. Как известно, антипод цивилизации _ варварство. И, если пользоваться такой логикой, Россия _ варварская страна, которую нужно продвинуть в лоно цивилизации.

Как только понимаешь этот тезис, сразу становятся ясными идеологические основания проводимой политики. Это политика миссионеров, несущих цивилизацию на варварские территории. Они свято верят в свою миссию, а коли так, многие действуют бескорыстно. В этом плане я не согласен с теми, кто видит главный двигатель проводимой политики в корысти, коррупции, жажде наживы со стороны власть имущих. Несомненно, немало и таких. Но на верхних этажах власти хватает и людей с миссионерской психологией, главное для которых вера, а не деньги. Особенно много их было в первом призыве реформаторов на начальном этапе нынешних преобразований.

Итак, "позади варварство, а впереди _ цивилизация" _ вот смысл императива, в рамках которого действует власть.

"Нас ведут к новому варварству, а нужно вернуться к исконной российской цивилизации" _ написано на знаменах патриотической оппозиции.

Нам снова предлагается выбор. И пока верх берет западничество, "вестернизированное варварство просветителей". Но обе эти линии обладают органическими недостатками. Такой выбор невыгоден для России. Ни та, ни другая линия не дает возможности осуществить так нужный нам цивилизационный прорыв. Если пользоваться сравнением из области морской практики, то первый подход предлагает России плыть к берегам XXI века в качестве баржи на буксире у мощных кораблей Семерки. Но так их никогда не догонишь. Подход второй _ обратно развести пары на "Авроре" и попробовать догнать на ней ушедшую вперед эскадру. Но не взорвутся ли от перенапряжения котлы?

Но есть ведь и другие способы. Сознательно избегаю термина "третий путь". Речь идет не о каком-либо особом пути для России, а о способе движения по цивилизационному пути. Путь понятен _ к постиндустриальному экологически ориентированному обществу современного типа с социальными гарантиями и государственной поддержкой для слабых, партнерством между основными социальными силами и подконтрольным обществу государством, достаточно сильным, чтобы побороть преступность и защитить национальные интересы. Но вариантов такого общества может быть столько, сколько на Земле особых центров культуры _ цивилизаций. И способ движения по общему для человечества пути у России должен быть свой _ не на буксире у Запада, но и не на старом пароходе с пушками.

Где же тогда, спросите вы, направление цивилизационного прорыва?

С моей точки зрения, такой прорыв возможен, если совместить два, казалось бы, трудно совместимых начала.

Первое _ это особый евразийский характер российской цивилизации со всеми его достоинствами и недостатками. Это наша родовая черта, с которой бесполезно бороться, как бессмысленно переделывать цвет своей кожи, цвет глаз или темперамент.

Начало второе _ самые современные тенденции мирового развития, новый образ современности, к осмыслению которого подходят сейчас мыслители в разных странах и ростки которого начинают постепенно проявляться. Новый образ современности можно связать с новыми явлениями в развитых странах, которые в разных теоретических концепциях именуются "посткапиталистическим обществом", "обществом постмодерна". В современном его понимании, освобожденном от идеологических наслоений, это общество, в котором не человек живет ради производства, а производство осуществляется ради человека. В структуре основных компонентов власти и престижа знания, образование, культурный капитал все более отодвигают в сторону традиционные орудия господства _ силу и деньги. Это общество, где производство информации, образов (виртуальной реальности) и услуг не менее важно, чем производство товаров. Сохранение природной среды и природы человека _ это также важнейшие приоритеты нового современного общества. Это общество высокой эффективности производства, рациональной организации и рынка. Но в то же время человек, его индивидуальность, дух, образование, культура становятся самостоятельной ценностью исключительного порядка. Человек перестает восприниматься обществом и понимать себя как незаметный винтик машины государственной или технический придаток машины всеобщего производства и потребления.

В экономической сфере здесь утверждается смешанная экономика, где присутствует рыночный и нерыночный сектор, где макроэкономическое планирование и государственное регулирование не противостоят рыночным механизмам, а дополняют их.

Постмодерн органически не приемлет навязчивой идеи "единства", похожести, стрижки под одну гребенку. В то же время постмодерн _ это "система-после-бедности". Поэтому без победы над бедностью он невозможен.

Такая точка зрения не совпадает с теорией и практикой современных реформаторов, находящихся у власти, и их консультантов с Запада. В той или иной мере считая Россию "зоной варварства", они стремятся сначала ввести ее в лоно индустриальной цивилизации и культуры модерна, то есть на тот этап, который давно уже пройден развитыми странами. Так программируется не просто отставание, а отставание цивилизационного характера.

Нам нужно не отказываться от своей цивилизации, а развивать ее, менять ее тип. Рискну предложить термин, обозначающий направление этого прорыва. Это ПОСТЕВРАЗИЙСТВО.

Постевразийство _ это не третий путь. Это просто свой путь. В нем сочетается традиция и новое понимание современности. Если говорить о линии, которую он воспроизводит, то в нем больше от Александра Невского, Ивана Калиты, Екатерины Великой и Александра II.

На этом пути нужно не только опираться на свои сильные стороны, но и на то, что всегда считалось недостатками. Ведь если мыслить в постмодернистском ключе, высмеиваемые иностранцами и отечественными интеллектуалами недостатки национального характера _ это просто иная форма бытия достоинств. Русские долго запрягают, но быстро ездят? Да.

Они способны к сверхусилиям, преодолению трудностей и реализации масштабных проектов, зато менее склонны к рутинной или "ювелирной" работе? Да. У них лучше получаются турбины-миллионники, космические корабли и подводные атомоходы и хуже автомобили и косметика? Тоже да. Что это, недостатки или достоинства? Многие либералы скажут _ недостатки, с которыми не войдешь в западную цивилизацию, и их нужно преодолевать.

Полагаю, что это заблуждение. Все эти черты национального характера, которые, возможно, не вписываются в модель западной рациональности или восточного трудолюбия, на самом деле _ наше естественное преимущество. Преимущество хотя бы потому, что таким уникальным сплавом обладаем только мы и у нас есть опыт его эффективного применения. Можно ли бороться с русскими "авось", "ура!" или "даешь!"? Наверное, можно. А возможно их победить? Не знаю, но думаю, незачем. С ними нужно не бороться, их следует использовать как уникальный ресурс сложившейся евразийском общности.

Итак, цивилизационный прорыв России возможен. И возможен он за счет сочетания евразийской сущности духовного пространства, называемого российским обществом, и новой философии развития. Евразийские черты, такие, как особая роль государства, культурный, этнический и конфессиональный плюрализм, общинность осознания, традиционное наличие большой "служилой" организации, зависимой от центральной власти (чиновничества, аппарата), и др., не являются препятствием для цивилизационного прорыва, а напротив, способны обеспечить его механизм. Постмодернизм, с его отказом от идеи единства и опорой на множественность политических, экономических и культурных форм, вполне сочетается с этими чертами.

Особенность российской цивилизации в том, что модернизации, цивилизационные прорывы в ней в основном осуществлялись сверху _ посредством воли государства, его структур и механизмов. Государство было и остается у нас главным реформатором и главной революционной силой. Три величайших русских революции (по характеру последствий их также можно назвать тремя великими русскими модернизациями) _ это вовсе не те, о которых писал Владимир Ленин, вспоминая декабристов, Герцена, Чернышевского и других. Первая, заложившая основы современного облика России, связана с крещением Руси. И в этом смысле Святой князь Владимир Креститель _ первый русский революционер. Второй в этом ряду _ Петр I, железной рукой приобщивший страну к ценностям века Просвещения и практике становящейся индустриальной цивилизации. Третий этап _ за В. Лениным и коммунистами, реализовавшими своеобразный вариант модернизации по-советски.

И новый цивилизационный прорыв России в постевразийство также, видимо, если будет осуществлен, то посредством воли государства. Кто это сделает? Новая элита, сочетающая в себе культуру постмодерна и основательность евразийской традиции. Рекрутирование в эту элиту будет идти на новых основаниях _ на базе не личной преданности или идеологических пристрастий, а способности к постевразийскому способу мышления и действия. Здесь возможны самые необычные альянсы и сочетания.

Кто из сегодняшних политиков обладает способностью как к византийскому мышлению, так и к постмодернистской политической игре? Назову имена из, казалось бы, противостоящих политических лагерей. Ю. Лужков, Б. Немцов, А. Тулеев, В.ЪЖириновский. Есть и другие. Их разъединяют идеологии и текущая политическая конъюнктура. Но вместе они представляют тот тип политиков, с которыми в XXI веке Россия сможет войти в цивилизационный прорыв. Если говорить об идеологической ориентации, о "цвете знамен", то, скорее всего, шанс осуществить этот прорыв имеют те, кого я называю "прагматические постмодернистские левые". Если сегодняшняя левая патриотическая оппозиция сумеет осуществить маневр в сторону плюралистического прагматизма постмодернистской ориентации и при этом выдвинет соответствующего лидера, то, видимо, именно ей выпадет честь реализации прорыва в постевразийство. Если этого не произойдет, левым силам придется идти на союз с прагматиками из другого лагеря. Полагаю, что такой союз возможен, потому как у него есть серьезный фундамент _ формирующееся постевразийское сознание и ощущение ответственности за судьбу России.

В этом я оптимист. Как и в том, что российская цивилизация останется цивилизацией, как бы кто ни хотел обозначить ее как варварство.

Дмитрий ГАВРА,профессор Санкт-Петербургского университета, доктор социологических наук