[ предыдущая статья ] [ следующая статья ] [ содержание ] [ "Санкт-Петербургские Ведомости" ] [ поиск ] Санкт-Петербургские Ведомости No 82(2472), 8 мая 2001

Летайте, как Ольга Лисикова!
...Очередная годовщина Победы. Во "Внуково" собираются ветераны воевавшего Аэрофлота. В огромном банкетном зале помолодевшее на сорок лет крылатое братство. Ольга Михайловна Лисикова к началу торжества опоздала и смущенная незаметно вошла в зал.

Управлять многолюдным застольем и с микрофоном в руках не просто, но ни команд, ни объявлений, ни призывов не понадобилось. Первыми поднялись с мест те, кто сидел ближе к входу. Следом за ними волной поднялся весь зал и грянула овация.

Легкое, как выдох, имя: Ольга! Ольга! Оля! _ разнеслось по залу.

Здесь никому не нужно было ее представлять, называть места службы, пояснять звание и перечислять заслуги.

Среди женщин, олицетворяющих, по моему убеждению, высокий дух нашего города, Ольга Михайловна Лисикова долгие годы была как бы в тени. Отчасти, быть может, виной тому ее убеждение в том, что не люди должны говорить о своих делах, а дела о людях.

Оля, с юных лет обнаружившая склонность к спорту и преуспевшая в лыжах, гимнастике, спортивных играх, почти случайно оказалась в числе девушек первого призыва в профессиональную, именно профессиональную, авиацию. В 1934 году ее приняли в летную школу им. Баранова под Ростовом-на-Дону, и уже в 1937-м после строгой проверки асами ленинградского неба Александром Лебедевым и Григорием Семеновым, инструктором и командиром тренировочного отряда, ее зачислили в 31-й авиаотряд, обслуживавший линию Ленинград _ Москва.

Три с половиной часа до Москвы на тихоходном и тяжелом в управлении П-5. Высота небольшая, навигационных приборов почти никаких, а внизу болтанка, как в восьмибалльный шторм, способный вымотать и тренированную спортсменку. Напряжение непомерное, а если тут же назначают лететь обратно в Ленинград? Летела.

Уже через год стала "матричницей", так на профессиональном языке именовались летчики, которым доверялось доставлять из Москвы в Ленинград матрицы центральных газет, печатавшихся у нас для всего Северо-Запада. Для этих летчиков понятия "нелетная погода" не было, и даже конец света не мог быть оправданием невыполнения задания.

Если ваше воображение уже нарисовало метательницу молота в унтах и крагах, вы заблуждаетесь. Даже знаменитая кинозвезда Любовь Орлова, на которую Ольга была так похожа и которую ей случалось возить, и то кажется женщиной крупной рядом с легкой изящной фигуркой гимнастки и заядлой ныряльщицы с вышки в воду.

А свою смешливость, выдававшую озорной нрав, ей не удавалось спрятать даже перед официальной фотокамерой. Она смеется на "Листке по учету кадров", улыбается с фотокарточки на удостоверении пилота пассажирских линий, улыбается и с фронтового плаката, призывающего коллег: "Летайте так, как командир корабля Ольга Лисикова!"

Она смеялась даже там, где люди чаще плакали. Может быть, ее смех спас командира 31-го отряда Владимира Дроздова. Это было перед войной.

Ольгу вызвали в Большой дом на Литейном. После небольшого вступления всезнающий майор выпалил: "Командир вашего авиаотряда Владимир Дроздов _ шпион! Расскажите о его..." _ бесстрашный чекист не успел договорить про "шпионскую деятельность". Ольга чуть не упала со стула от хохота.

_ Вы куда пришли?! Вы как себя ведете?! _ заорал из другого конца комнаты взбешенный полковник, стуча кулачищем по столу. Пришлось объяснить этим любознательным офицерам, что людей, так любящих и так знающих свое дело, только поискать. Что отними у него небо, и он умрет.

Что лучшего командира и наставника нет. Что... И кто б мог подумать, тон разговора изменился. Заменивший майора полковник стал расспрашивать об отряде, о людях. Ольга отвечала спокойно и с достоинством. "Я думаю, что не только мне, но и другим летчикам удалось отстоять своего командира", _ скажет потом Ольга Михайловна. От командования Дроздова, из уважения к доносу, освободили, но летать он не перестал.

А потом была финская война. Санитарный самолет с открытой кабиной. На земле лютый мороз, вверху мороз с ветром. В фюзеляже двое носилок с ранеными. Аэродромы? Лесные поляны. А чаще лед, озера. В военных сводках дежурная фраза: "По причине погодных условий действий авиации не было". А она летала, спасала людей. Девушка, двадцать два года. Невеста. В тридцать девятом стала женой блестящего пилота Василия Лисикова.

Перед войной авиация наша была поглощена множеством важных дел, и о регламентации женского труда в этой сфере, о его охране попросту забыли. Ольга готовилась стать матерью. В соответствии с советским КЗоТом ее перевели с тяжелой рейсовой на "легкую" работу. Был такой аттракцион "Воздушные прогулки над городом", вот Ольгу и отправили на эти "прогулки". Самое ответственное и напряженное дело в полете _ взлет и посадка. На рейсовой работе это один взлет и одна посадка за день, как правило. На "прогулках" шесть-семь, и это на тряском, оборудованном двумя открытыми пассажирскими кабинами У-2. Штурвал упирался уже в округлившийся живот... Ну что ж, аэродромные умельцы вывели рукоятку на борт, и в полет!

А в памяти остались не тревога за будущую Ирку и непомерная усталость, а полет со слепым пассажиром. Она запомнила на всю жизнь его восторг, его воодушевленный рассказ о полете своим близким, ждавшим его на земле. "До этого я только чувствовала, _ вспоминает Ольга Михайловна, а тут поняла, увидела внутренним зрением состояние полета...".

Постижение профессии для подлинного мастера _ процесс бесконечный.

Лето 1941 года. Санитарный СП-2 все еще серебрист и с красными крестами, даже не перекрашен в защитные тона. Вывозила из окружения двух раненых. Над Мстой за Ольгой погнался "Мессершмит". У него пушка, пулеметы и скорость, у нее одно оружие _ маневр. Прижималась к воде, пряталась под обрывистый берег, петляла вместе с рекой и вогнала, вбила мерзавца в землю! С изрешеченными плоскостями, с оборванными тягами, но с живыми ранеными дотянула до Хвойной...

10 октября 1941 года. В этот день не вернулся с задания Василий Лисиков, командир "Дугласа". Саша Лебедев, тот самый, что экзаменовал в 37-м, летевший в той же группе с горючим для попавших в окружение танкистов, видел, что из подбитой машины Лисикова никто с парашютом не выпрыгнул, видел, как самолет рухнул и взорвался на земле.

Женщины заменяли уходивших мужчин.

Ольга Михайловна подала заявление и получила направление в Омский учебный центр, чтобы стать командиром большого транспортного корабля, как муж. "Почему не в истребительную, не в бомбардировочную?.. Не подумайте, что я кого-то осуждаю. Есть вопросы, на которые каждый отвечает сам. Ты же не знаешь, куда твои бомбы падают. Я не могу убивать.

Просто не могу. Летать мишенью? Ну какая же я мишень, то СП-2 мишень, а на Си-4 есть стрелок с УБТ на турели..."

В Летном центре в часы отдыха мужчины писали "пульку", играли в бильярд. Ольга сидела в радиорубке, изучала аппаратуру, оттачивала работу на ключе. Ее звали играть в волейбол, пойти в кино. Но она отлично понимала, что ей не простится в летном деле и малый огрех! Быть командиром мужского экипажа во много раз трудней, чем быть просто пилотом, просто командиром.

После выпуска _ направление в 10-ю дивизию авиации особого назначения.

"Что делает здесь эта женщина?" _ даже не обращаясь к прибывшей Ольге, поинтересовался командир полка Бухаров. "Назначена к нам в полк. Пилот", _ пояснил заместитель по летной части капитан Калина, Александр Данилович, еще в ту пору не Герой Советского Союза.

"Прекрасно! Вы сегодня летите на "точку", провезите барышню, покажите, что у нас за работа". В свои двадцать пять Ольга действительно выглядела не старше выпускницы средней школы. "Пойдете со мной вторым пилотом?" _ на всякий случай спросил Калина. Он так же, как и командир, был уверен, что первый полет станет для "барышни" и последним, по крайней мере в полку, работавшем в том числе и по заданиям Главного разведуправления Наркомата обороны.

"Есть пойти вторым пилотом!

Где штурманская? Где радиосвязь? Где метеослужба?" В штабе получен маршрут, "точка" глубоко за линией фронта. От экипажа получены доклады о готовности. В пассажирской кабине два дополнительных топливных бака. "Пассажиры" разряжены в габардин и шляпы, словно собрались вечерком пройтись по Маршалковской в Варшаве.

"Страшно? Да некогда мне было бояться! _ смеется заливисто, заразительно. И все-таки в голове не укладывается, что сидящая передо мной дама, скорее похожая на актрису, человек сугубо мужского дела, командир воздушных кораблей. _ Линию фронта прошла на пяти тысячах. Обстреляли, конечно. Уклонилась. За линией фронта резко снижаюсь. Напоролись на "Эрликоны". "Эрликоны" я особенно не любила, видела, что они с самолетом делают. Калина управление не взял, только командовал: "Скользи на правую!.. Вались влево!.. Пикируй!.." В горизонтальный вышла метрах на двухстах. Сколько длился полет? Десять часов. Только над целью, перед выброской "пассажиров", Калина взял штурвал. Обратно снова вела я. Над линией фронта наши мазилы обстреляли. Поздравили с благополучным возвращением..." _ и снова смеется, будто зенитки были не настоящие.

Капитан Калина дал высокую оценку летному мастерству и мужеству нового пилота. Ольга Михайловна получила аттестат на звание командира корабля.

У войны лицо страшненькое, тем большего уважения и восхищения достойны женщины, сумевшие и на войне сохранить свое женское лицо. Ни курева. Ни водки. Ни романов. Ни "мужской" терминологии в работе.

Поднимая самолет в воздух и набрав высоту, теперь уже Ольга Михайловна передавала штурвал второму пилоту, а сама покидала пилотскую кабину и шла накручивать бигуди.

_ ...Сверху берет, а поверх берета наушники, очень удобно. В платке неудобно, за время полета сбивается. Плохо, что не было летной формы для женщин. Сама сочинила себе платье под портупею, в талию, юбка чуть расклешенная. А погоны пристегивала. Если в гости, в ресторан, отстегивала. Когда самолет сажала, пока не сниму бигуди, не причешусь, бортмеханик никогда трап не выкидывал.

Три с половиной сотни боевых вылетов, выполненных заданий, девять рейсов по заданию ГРУ в глубокий вражеский тыл, полеты с продовольствием в блокадный Ленинград, обратно с ребятишками или минометами и орудиями. Летала в осажденный Севастополь, летала к партизанам... Ни одного ранения ни у нее, ни в экипаже, ни одной, как говорят профессионалы, "битой машины". Везенье? Так еще Суворов напоминал, кому везет.

В конце войны Ольгу Михайловну, уже признанного аса, пригласили в полк правительственной авиации. Возила дипломатов, артистов Большого театра, начальника Генштаба генерала Антонова... А потом спецзадание в Арктике, три месяца на ледяных, с позволения сказать, аэродромах, сжигая остатки здоровья...

А в сорок пятом сначала Победа, потом _ любовь!

Вышла замуж за фронтовика, питерского интеллигента, вдовца с сыном (у нее дочь), а через полтора месяца безраздельного счастья _ известие похлеще, чем в мексиканских сериалах, _ Лисиков жив. При скользящем ударе о лес отвалилась носовая пилотская кабина, трое летчиков уцелели. Он попал в плен, бежал, встретил освободителей в рядах чешских партизан.

Прежняя семейная жизнь не была безоблачной, новое чувство оказалось сильнее. Следовало бы сказать, что это чувство выдержало полувековое испытание, да только не была эта долгая счастливая жизнь испытанием ни для Ольги Михайловны, ни для Вольфа Аркадьевича Плаксина, светлая ему память. Мне посчастливилось быть свидетелем последних двадцати лет жизни этих созданных друг для друга красивых людей.

Летная судьба Ольги Михайловны оказалась драматически короткой.

Она упала днем на Невском, напротив Аничкова дворца. Диагноз, как приговор, _ отсутствие кислорода в крови. Почти год она провела в постели и вышла на пенсию в тридцать лет.

Земля была к ней доброй и милосердной, и словно в благодарность за это Ольга Михайловна преображала, украшала землю, на которой жила, превращая ее в цветущий и щедрый сад. Сначала это было в Латвии, теперь под Лебяжьим. В советское время в Латвии к ней водили школьников _ учиться, как надо, как говорили раньше, ходить за землей.

Михаил КУРАЕВ